Культурная модель Тибета

Истоки крупнейших рек Востока находятся в Тибете. Тибетские воды орошают поля Южной, Восточной и Юго-Восточной Азии. Хорошо известны и другие азбучные истины, например, плотность населения в Тибете очень невелика, а уровень материальной жизни народа был всегда низким.

Азбучные истины заканчиваются, когда речь заходит о тибетской культуре. Что характеризует культуру Тибета, каков культурный уровень тибетского народа — по этим вопросам не существует единого мнения даже среди ученых. Что же касается неспециалистов, то некоторые склонны думать, что тибетцы сплошь неграмотны и в культурном смысле неразвиты. Существует и другое, прямо противоположное мнение, что Тибет — центр самой высокой в духовном смысле цивилизации, которая время от времени возвещает миру вечные истины.

Нечего и говорить о неправомерности этих двух точек зрения. Конечно, Тибет не является страной, где полностью отсутствует грамотность и культура, но он и не «колыбель грядущего человечества», как считал, например, выдающийся русский художник Н.К.Рерих.

Тибет до недавнего времени был феодальной страной, культура которой в общем соответствовала уровню культуры средневековой Европы. Но эта культура была в высшей степени своеобразна, в некоторых областях она опережала достижения европейской культуры той поры (что, однако, не означает, что в других областях она не отставала от европейской культуры средневековья).

Наука о Тибете, тибетология, развивается в последние десятилетия довольно быстрыми темпами. Это касается прежде всего текстологии: каждый год издается и переводится на европейские языки все больше памятников тибетской литературы и культуры. Благодаря этому контуры истории тибетской культуры вырисовываются уже довольно четко.

Изучая историю и культуру Тибета, надо иметь в виду, что письменные памятники являются более или менее надежными источниками лишь при исследовании нашего тысячелетия. Что касается прошлого тысячелетия, то здесь еще предстоит кропотливая критическая работа над теми немногочисленными памятниками, которые можно с полной уверенностью отнести к последним его векам. Самый ранний период тибетской истории еще ждет своего раскрытия: для освещения всего того, о чем смутно повествуют эпос, легенды и мифы, требуется тщательное археологическое исследование Тибета. Древнейшие исторические сочинения тибетцев, к сожалению, почти совершенно не сохранились. О тибетской исторической литературе мы можем судить главным образом по работам последних пяти-шести столетий и то не и полной мере. Что же касается более древней исторической литературы Тибета, то о ней мы имеем далеко недостаточные представления. Правда, в последние десятилетия сделаны некоторые важные открытия, но все же общая картина прошлого Тибета остается пока смутной.

Все же уже сейчас можно утверждать, что в начале нашей эры в бассейне реки Цанпо (Брахмапутра) возникли мелкие феодальные княжества, которые вели друг с другом непрекращающуюся борьбу. В III веке среди них выделилось княжество Ярлун, правитель которого покорил соседние княжества и основал маленькое государство Пугье Пё. Но только в начале VII века Намри Лонцэм (? - 627), представитель династии Ярлун, завершил формирование централизованного тибетского государства.

Его сын Сонцзен Гампо (617-644), прославленный тибетскими хрониками, расширил границы царства. Благодаря его завоеваниям и культурно-просветительской деятельности была заложена основа тибетской цивилизации в самом широком значении этого слова. Как военно-политическая империя Тибет не уступал таким мощным силам тогдашнего Востока, как танский Китай или государство Харши в Индии. Именно имперский дух, который царил в Тибете в VII-IX веках, освободил тибетскую мысль от племенной ограниченности и способствовал восприятию новых культурных ценностей и идеалов. Тибет имел контакты со многими странами, но наибольшее культурное и экономическое влияние он испытывал со стороны двух соседних стран - Индии и Китая. Поэтому представляется совершенно закономерным, что первая жена Сонцзен Гампо была дочерью непальского царя, вторая же — одной из дочерей китайского императора. Каждая из них прибыла в Тибет в сопровождении большой свиты, в состав которой входили многие искусные мастера, давшие толчок развитию ряда ремесел. Официальная тибетская историография свидетельствует также, что Сонцзен Гампо послал в Индию группу молодых людей для выработки тибетского национального письма. Большинство посланных погибло из-за невыносимого климата, вернулся только Тхонми Самбхота, который, по утверждению тибетских источников, создал по образу и подобию древнеиндийских алфавитов тибетское письмо и написал первую грамматику тибетского языка. На основе грамматики Тхонми Самбхоты в течение VII-VIII веков формировался тибетский литературный язык.

Так начинается первый этап тибетской письменной культуры, который можно условно назвать периодом текстоподражания, так как основную массу литературы того времени составляют переводы буддийских текстов, главным образом с санскрита и китайского.

Тибетская историография связывает введение письменности в Тибете с нуждами проповеди буддизма, к которому склонялся Сонцзен Гампо, хотя в данном случае, очевидно, превалировали нужды управления империей, созданной великим царем. Границы этой обширной империи простирались далеко за пределы собственно Тибета, включая в себя некоторые области на севере буддийской Индии и ряд районов Средней Азии, где в то время буддизм еще не был вытеснен исламом.

При Сонцзен Гампо буддизм стал постепенно завоевывать позиции в самом Тибете. В конце VIII - начале IX века заметно возросло число переводов буддийских текстов с санскрита. При царе Рэльпачэне (815-838) в 826 году была создана даже Комиссия по делам переводов буддийских сочинений, которая унифицировала переводы буддийских терминов, строго приказав переводчикам неукоснительно придерживаться этой унификации под страхом сурового наказания. В течение последующих веков с санскрита были переведены основные буддийские священные тексты, переводы впоследствии были собраны в два огромных свода - «Канчжур», включающий тексты, приписываемые самому Будде (сутры, тантры), и «Танчжур», содержащий комментарии к текстам «Канчжура», трактаты индийских ученых-буддистов (Нагарджуны, Асанги, Васубандху, Бхававивеки и других), а также трактаты индийских ученых по медицине, грамматике, поэтике, астрологии, иконописи.

Наряду с переводом индийских буддийских текстов на тибетский язык переводились многочисленные индийские трактаты по всем областям средневековой науки, вошедшие затем в буддийский канон, и лучшие образцы индийских литературных произведений.

Так вместе с буддизмом тибетцы постепенно воспринимали науку и культуру буддийской Индии, буддийский образ жизни. Этому процессу не могли препятствовать даже преследование буддистов при царе Ландарме в 842 году и вызванный гонениями застой, продлившийся полтораста лет. Уже в начале XI века намечается новый подъем. В Тибет прибывают крупные индийские учителя, многие тибетцы совершают путешествия по буддийским центрам Индии, поступают учиться в такие знаменитые монастырские университеты, как Наланда, Викрамашила .

К X веку заканчивается период подражания санскритским текстам. XI век ознаменовал начало нового этапа в развитии тибетской культуры, который можно назвать текстопорождающим периодом. Литературная деятельность происходила в рамках новых религиозных организаций - монашеских орденов, или школ, которые в условиях феодальной раздробленности Тибета превращались и в реальную политическую силу.

В течение XIII-XIV веков создалась невероятно сложная организация тибетского общества, где светская власть переплеталась с властью духовной. Монастыри приобретали все большую политическую власть, светские аристократы обеспечивали свое влияние также и тем, что отдавали сыновей в престижные монастыри, где те со временем занимали руководящие посты. Нередки были также случаи обнаружения воплощенцев - настоятелей монастырей в знатных семьях.

По-видимому, уже в средние века в Тибете были сотни монастырей. Большинство из них были невелики (число монахов колебалось в них от десяти до ста), но возникали и гигантские монастыри-города, в каждом из которых насчитывалось по несколько тысяч обитателей.

Если небольшие и средние монастыри были прежде всего религиозными учреждениями, где монахи занимались религиозной практикой, то функция гигантских монастырей была гораздо более сложной. Конечно, и они выполняли роль религиозных центров, но было бы упрощением считать их только религиозными учреждениями. Это были крупные центры образования, и их по праву сравнивают со средневековыми европейскими университетами. Как и европейские университеты, тибетские монастыри-университеты тоже разделялись на факультеты (дацаны).

Первый факультет, прослушивание полного курса которого давало право поступать на другие факультеты, назывался «цанньид» (буквально: «знаковость»). На этом факультете занимались изучением сутр и философских произведений великих индийских учителей, прежде всего Асанги и Нагарджуны. Срок окончания факультета не был строго уставовлен. Были студенты, которые заканчивали его за один-два года, другие тратили на это двенадцать лет и даже больше. После сдачи экзаменов студенты обязаны были выступить на открытых диспутах, после чего, в зависимости от успеха, они получали ученую степень - качу, карампа, гэшэ или другие.

После окончания этого «общего факультета» студент мог выбирать специализацию на других факультетах. Самыми престижными считались факультеты тантры (гью) и медицины (мэн). На тантрийском факультете студенты овладевали сложными методами ваджраяны (которые, кстати, имеют сходство с приемами некоторых течений современной психотерапии - психоанализа, гештальттерапии). На медицинском факультете студент должен был пройти все курсы, связанные с врачеванием. После успешного окончания факультета студент получал ученое звание мэнрампа, что давало ему право заниматься врачебной практикой.

Вершины знаний были, конечно, доступны лишь немногим. Большинство монахов, освоив какое-нибудь ремесло, занимались им в течение всей жизни. Для нормального функционирования монастыря нужны были многие профессии - портного, сапожника, ювелира, кузнеца, печатника. Обучение этим ремеслам тоже велось в монастырях.

К ремеслу в Тибете относили архитектуру и искусство. Живописцы, скульпторы и другие художники находились на довольно низком уровне монастырской иерархии, поэтому и не особенно заботились о том, чтобы память о них сохранилась. Тем не менее тибетские художники были профессионалами в лучшем смысле этого слова. Это доказывают величественные здания тибетских монастырей и изящные произведения искусства - танки, бронзовые статуэтки, иллюминированные рукописи и ксилографы.

В монастырях развивались и другие виды искусства. Исполнялись своеобразные ритуальные танцы (цам), которые нередко были частью целых театральных постановок, повествующих о жизни великих мудрецов и подвижников.

Монастыри средневекового Тибета были не только культурными, но и крупными экономическими центрами. Они имели огромные земельные владения, большая часть которых находилась в пользовании многих тысяч крестьян, облагаемых за это рядом повинностей. С течением времени даже торговля концентрировалась все больше и больше в руках монастырей. Одним словом, монастырь - это средоточие тибетской общественной жизни, где решались самые важные проблемы.Таково было положение в Тибете в начале XV века, когда возникла новая школа, которой предстояло завершить все те тенденции, которые были заметны столетиями раньше, и превратить страну в централизованное теократическое государство. Основателем этой новой школы, получившей впоследствии название гелук, считают уроженца Амдо по имени Лобсан Дакпа, который больше известен по прозвищу Цзонкхапа.

Тибетские буддисты считают его воплощением бодхисаттвы мудрости Манчжушри. Он родился в 1357 году и был уже в ранней молодости посвящен в монахи учителем школы карма-кагю. Впоследствии он учился и у учителей других школ. Больше всего привлекала его школа кадам и учение Атиши. Он основал новый монастырь Гандан, который и стал колыбелью школы гелук. Европейские ученые оценивают деятельность Цзонкхапы поразному. Одни видят в нем реформатора, который, подобно Мартину Лютеру, обновил церковь. Для других он - реставратор, который очистил тибетский буддизм от некоторых посторонних влияний и приблизил его к индийским истокам. По-видимому, в его деятельности было и то и другое, но основная его цель - создать монастыри, где царил бы строгий внутренний порядок. Поскольку его особенно поддерживала знать Лхасы, то именно этот город стал местом, где была сосредоточена его деятельность, а затем и центром его школы. Уже при его жизни вблизи Лхасы были основаны крупнейшие монастыри будущего Тибета - Дрепун в 1416 и Сера в 1419 году.

Цзонкхапа умер в 1419 году. В организации новой школы решающая роль принадлежит его ученику, настоятелю монастыря Дрепун, Гедундупу (1391-1475). Как и иерархи других школ, он перед смертью объявил, что будет перевоплощаться (что касается самого Цзонкхапы, то тибетцы видят в нем второго будду, который ушел в нирвану и поэтому никогда больше не перевоплощается).

Перевоплощенец Гедундупа был, конечно, найден. Ему дали имя Гедун Гьяцо (1476-1542). При нем школа «желтошапочников» расширила свое влияние. Его перевоплощенец Сонам Гьяцо (1543-1588) превратил школу гелук в политическую силу. Он имел превосходные отношения с монгольским Алтан-ханом и при встрече с ним, которая состоялась в 1578 году, был удостоен почетного титула «далай-лама». Посмертно далай-ламами стали именовать двух его предшественников.

Далай-ламой IV стал правнук Алтан-хана Йонтан Гьяцо, и этот выбор определил судьбу школы гелук. При помощи монгольского войска «желтошапочники» распространяли свою власть, поэтому далай-лама V Агван Лобсан Гьяцо (1617-1682) мог считать себя правителем всего Тибета. Его правление принято называть эпохой нового величия Тибета. Действительно, государство при нем было сильным, ему удалось освободить Тибет и от внешней зависимости: государство монголов ослабело, а новые хозяева Китая - маньчжуры еще не были в состоянии диктовать свою волю.

Укрепляя власть своей школы, далай-лама V шаг за шагом ограничил влияние других школ, прибегая при этом иногда и к силе. Несмотря на это, почти все школы продолжали существовать, некоторые даже процветали. Культура Тибета находилась во время далай-ламы V в апогее. Далай-лама сам был одаренным человеком. Он написал комментарий к «Абхидхармакоше», известному произведению индийского ученого Васубандху, а также ряд трактатов о поэтике, астрологии. Он окружил себя одаренными людьми. Среди них выделился регент Сангье Гьяцо, автор сочинений по истории, астрологии и медицине.

Символом величия Тибета предстояло стать дворцу Потала, строительство которого началось в 1644 году, в месте, где раньше стоял дворец царя Сонцзен Гампо. Название «Потала» было заимствовано из индийской географии - на этой горе, находящейся в Южной Индии, обитает, по преданию, бодхисаттва Авалокитешвара. В Тибете Авалокитешвару почитали выше всех других персонажей пантеона и рассматривали его как покровителя и защитника Тибета. Провозглашение далай-ламы воплощением Авалокитешвары призвано было утвердить верховную власть главного иерарха школы гелук. С тех пор в Тибете было два воплощения бодхисаттвы сострадания - кармапа и далай-лама. В буддийском понимании, здесь нет противоречия, поскольку бодхисаттва может иметь много воплощений.

Потала должен был стать крупнейшим зданием в тогдашнем мире. Его размеры, действительно, огромны. Строительные работы затянулись. Далай-лама V умер в 1682 году, дворец еще не был готов. Что будет дальше? Регент Сангье Гьяцо боялся смут и неожиданных перемен и поэтому скрывал смерть далай-ламы, объявляя, будто бы иерарх пребывает в глубокой медитации.

Может быть, именно этот шаг имел для будущего Тибета решающее значение. События, которые произошли в начале XVIII века, подорвали величие Тибета....Тибетские воды по-прежнему текут в другие страны. Теперь течет туда и тибетская мудрость. Ценности тибетской культуры становятся достоянием всего мира.

Подготовлено по материалам альбома АТЛАС ТИБЕТСКОЙ МЕДИЦИНЫ

(свод иллюстраций к тибетскому медицинскому трактату XVII века «Голубой берилл»)

Научный редактор издания Ю.М. Парфионович

Редактор Е.Р.Беспалова

Москва 1998